Не повезло

[himself]

Уже лучше, хотя концовка всё равно раздута. Нужно было бросить вы сами поймёте где.
И снова не уложился в пять килобайт! Впрочем, если кто-нибудь подтвердит мне, что концовка затянута, я её завтра порежу и, может, добью до пяти.

(Не повезло)

- Джон Грегори-Ардинг, уроженец такого-то города земли такой-то, - произнёс глашатай. - Энного числа вы взломали дом на эмской-стрит, убили хозяев и украли оттуда пятьсот фунтов стерлингов в деньгах и украшениях. За эти преступления суд Англии приговорил вас к смерти через повешение.
Человек с петлей на шее безразлично смотрел на говорившего. Пятеро других стояли на земле неподалёку, ожидая своей очереди.
- Зря время тратят, - пробормотал один соседу. - С тех пор, как казнь можно махнуть на каторгу, никого не казнят. Зачем вообще эта показуха?..
- Согласны ли вы принять казнь? - спросил глашатай. Приговорённый только этого и ждал.
- Нет, не согласен, - быстро ответил он, - Хочу на каторгу.
- Погодите-погодите, я ещё не всё зачитал, - глашатай остановил его рукой, и вынул второй свиток. Он развернул его, принял торжественное выражение лица и объявил:
- Сегодня, милостию господа бога нашего, любимая королева наша выздоровела после долгой и тяжёлой болезни...
Он хотел сказать ещё, но собравшаяся толпа бедняков не дала ему. Все люди на площади разом захлопали, поднялся гвалт, крики, и пришлось выждать минуту, пока зрители угомонятся.
- Королева выздоровела, - продолжал глашатай, - и в честь радостного события король повелел сжалиться над преступниками, которым на этот день назначена казнь. Они получают шанс выйти на свободу теперь же.
В толпе гневно загудели.
- Погодите, всё будет честно - обратился к толпе глашатай, - Читаю дальше. Милостию королевской приговорённым, выбравшим казнь, позволяется испытать удачу. Если выпадет им шестёрка на игральном кубике, то их немедленно отпустят и снимут против них все обвинения. Если же не выпадет шестёрки, то казнят их, как и было замыслено. Конец цитаты.
Толпа зашумела ещё сильнее, но на этот раз слышались и одобрительные крики.
- Отпускайте их, отпускайте, мы сами разделаемся, - крикнул кто-то.
- Этого позволить не можем, - немедленно заявил присутствовавший шеф полиции, - Освобождённые будут препровождены в такое место, откуда смогут бежать по своему желанию. Закон, друзья, прошу меня простить.
Среди пятерых преступников, однако, только один оживился - черноволосый, средних лет, с густой бородёнкой и очень хитрой мордой. Глаза его сверкнули, он радостно поднял голову. Сосед покосился на него и сказал:
- Играть собрался, дурачина?
- А ты что, нет? - осклабился черноволосый.
- Жизнью рисковать - благодарю покорно, - ответил тот, - Один к шести! Один к двум я бы ещё подумал.
Черноволосый промолчал но посмотрел на соседа презрительно. Тот заметил и спросил:
- Что, не уважаешь? Так ведь жить-то хочется.
- На каторге разве жизнь, - ответил черноволосый, - Уж лучше рискнуть, чем потом гнить.
Преступник, которого сейчас вешали, видно, имел другое мнение. Глашатай ещё раз спросил его, согласен ли тот на казнь, и приговорённый снова ответил:
- Нет, не согласен.
С него сняли петлю и увели прочь. На помост поднялся следующий заключённый.
- Питер Квинстон, уроженец такого-то города такой-то земли, - снова забубнил глашатай. Снова повторил он своё предложение, снова до него донеслось:
- Не согласен.
- Дураки, - пробормотал черноволосый. Соседа его забрали и сейчас он шагал к виселице. На лице толстяка блуждала полуулыбка - наверное, он радовался тому, что всё-таки останется жив.
- Не согласен с вами, мистер, - шепнул тощий преступник справа, - Они делают вполне разумный выбор. Попробуйте сами и убедитесь, что победить в игре не так-то просто.
- Я? - с усмешкой спросил черноволосый, - Уж я попробую, не сомневайтесь. С моей удачливостью мне наверняка повезёт.
- Ничего себе удачливость - мало, что попались, ещё и на виселицу пошли.
Преступник махнул рукой.
- Это пустяки, - сказал он, - Знаете, когда меня должны были казнить? Три недели назад!
- Ещё до отказного закона! - удивился тощий.
- Именно! Болтаться мне тогда на верёвке, ан нет же! То у них проволочка вышла с приговором, то подтверждения не было, то казнь отменили из-за праздников, то траур, то забыли обо мне, то бог знает что. Дотянули до сегодняшнего числа. И вот тебе на, помилование. Можете такое представить?
Тощий покачал головой:
- Повезло вам, мистер, - сказал он, - Ой как повезло.
- Точно! - согласился черноволосый, - И повезёт ещё больше. Идут за мной, идут! Смотрите же, как надо зарабатывать себе свободу!
Последние слова он выкрикнул уже громко, когда его взяли под руки. Тощий с сомнением покосился на него и отвернулся, сплюнув. Черноволосого провели к виселице, а дальше он сам взошёл на помост. Видимо, ему всё-таки было страшно, поскольку руки его мелко дрожали. На лице блуждала странная улыбка. Он надел на себя петлю.
- Сэмюэль Пи Хартвиг, - крикнул глашатай, - за убийство на энской-стрит, убийство с ограблением на эмской-стрит, ограбление ювелирного магазина в городе К и иные преступления числом девять, суд Англии приговорил вас к смерти через повешение.
Черноволосый, оказавшийся Сэмюэлем, кивнул. Как всегда бывает от нервов, кивок вышел незаметным, и он кивнул ещё раз, сильно. Однако глашатай всё же задал вопрос:
- Согласны ли вы принять казнь?
- Угу. То есть, да. Согласен, - сказал Сэмюэль. Толпа затихла. Глашатай опустил свиток и удивлённо посмотрел на приговорённого.
- Точно согласны? - спросил он.
- Говорю же, согласен! - воскликнул Сэмюэль, - Не тяните, быстрее, валяйте там!
- Ну ладно, - глашатай подал знак. Палач подошёл ближе и протянул дощечку с бумажкой и пером:
- Умеете подписываться?
Сэмюэль дрожащими пальцами попытался схватить перо, чуть не выронил его, уцепился всё-таки и подписал, не читая. Он протянул перо и дощечку назад.
- Последнее слово будет? - спросил глашатай палача. Палач вопросительно повернулся к Сэмюэлу.
- Кубики, - сказал в ответ тот, - Бросайте ваши кубики, я готов.
- Какие кубики? - удивился палач.
- Игру. Вы раньше объявляли, игру. Один к шести, - Сэмюэль неловко изобразил кидание кубика руками, - Бросили кубик - и айда домой. Свободен, всё такое.
Палач пожал плечами и неторопливо обернулся к глашатаю.
- Этому что, тоже разрешено? - спросил он. Глашатай покачал головой.
- Нет-нет, этого так казнить, - сказал он, - В милости сказано - которым на сегодня назначена казнь. Этот, как его, Хартвиг, он вообще трёхнедельной давности.
Сэмюэль уставился на глашатая в ужасе.
- Постойте! - крикнул он, - Как это - казнить?! Как это - назначено?!
- Казнь переносили? Переносили, - ответил глашатай, - Ваш срок был три недели назад. Правила есть правила.
Осуждённый растерянно повернулся к палачу:
- Стойте, но умру-то я сегодня!
- Ничего не знаю, дело не моё - пожал плечами палач, - Я человек маленький, рычаг дёргаю.
- Но глашатай же говорил...
- Вам я ничего не говорил, - сказал глашатай, - Внимательнее надо слушать.
Сэмюэл затих. Колени его дрожали.
- Но постойте... - сказал он, - Но так нельзя, у меня же был один шанс. В смысле, хоть один из шести. Так нельзя. Мне же так повезло! У меня такая удача! Я бы обязательно выиграл! Ну пожалуйста, дайте шанс!
- Последнее слово? - лениво спросил палач, протягивая руку к рычагу.
- Нет! Стойте! - Сэмюэль обернулся к глашатаю: - Хорошо, я отказываюсь. Я хочу на каторгу. Слышите, я не принимаю казни.
Глашатай помахал бумажками.
- Ваша подпись? - спросил он, и прежде, чем Сэмюэль успел ответить, палач опустил рычаг.

Никогда ещё государевы милости не срывали таких апплодисментов на площади.